ДЕТЕКТИВЫ СМ

ПОДВИГ

КЕНТАВР

 

Борис САВИНКОВ

 

 

 

 

 

 

КОНЬ БЛЕДНЫЙ
Отрывок из повести


5 августа
Вот что было вчера. В два часа я взял у Эрны снаряды. Простился с ней на Тверской и на бульваре встретил Генриха, Ваню и Федора. Федор занял Столешников переулок, Ваня – Тверскую, Генрих – дальние переулки.
Я зашел в кофейню Филиппова, спросил себе стакан чая и сел у окна. Было душно. По камням стучали колеса, крыши домов дышали жаром. Я ждал недолго, минут пять. Внезапно в звонкий шум улицы ворвался тяжелый, неожиданно странный и полный звук. Будто кто-то грозно ударил чугунным молотом по чугунной плите. И сейчас же жалобно задребезжали разбитые стекла. Потом все умолкло. На улице люди шумной толпой бежали вниз, в Столешников переулок. Какой-то оборванный мальчишка что-то громко кричал. Какая-то баба с корзинкой в руках грозила кулаком и ругалась. Из ворот выбегали дворники. Мчались казаки. Где-то кто-то сказал: генерал-губернатор убит.
Я с трудом пробился через толпу. В переулке густым роем толпились люди. Еще пахло густым дымом. На камнях валялись осколки стекол, чернели раздробленные колеса. Я понял, что разбита карета. Передо мной, загораживая дорогу, стоял высокий фабричный в синей рубахе. Он махал костлявыми руками и что-то быстро и горячо говорил. Я хотел оттолкнуть его, увидеть близко карету, но вдруг, где-то справа, в другом переулке отрывисто-сухо затрещали револьверные выстрелы. Я кинулся на их зов. Знал: это стреляет Федор. Толпа сжала меня, сдавила в мягких объятьях. Выстрелы затрещали снова, уже дальше, отрывистее и глуше. И опять все умолкло. Фабричный повернул ко мне свое лицо и сказал:
– Ишь ты, палит...
Я схватил его за руку и с силою оттолкнул. Но толпа еще теснее сомкнулась передо мною. Я видел чьи-то затылки, чьи-то бороды, чьи-то широкие спины. И вдруг услышал слова:
– Генерал-губернатор-то жив ...
– А поймали?
– Не слыхать, чтоб поймали ...
– Поймают... Как не поймать?
– Да-а... Много их ноне... этих...
Поздно вечером я вернулся домой. Помнил одно: генерал-губернатор жив.

6 августа
Сегодня в газетах напечатано:
"Вчера было совершено злодейское покушение на жизнь генерал-губернатора. В три часа генерал-губернатор выехал из Кремлевского дворца в свою канцелярию, что на Тверской площади. Адъютант его высокопревосходительства, полковник кн. Яшвиль, обыкновенно составлявший расписание маршрута, сообщил и на этот раз градоначальнику предполагаемый путь: через Спасские ворота по Красной площади и дальше, по Петровке и Столешникову переулку, к генерал-губернаторскому дому. Когда лошади поворачивали сПетровки, на мостовую сошел человек в форме чиновника министерства юстиции. В одной руке у него была коробка, перевязанная ленточкой, как обыкновенно перевязывают конфеты. Приблизившись к карете, он взял коробку в обе руки и бросил ее под колеса. Раздался оглушительный взрыв. К счастью, генерал-губернатор остался жив. Поднявшись без посторонней помощи с земли, он направился в подъезд дома купца Соломонова, где и оставался до прибытия вызванного по телефону конвоя. Адъютанта, кн. Яшвиля, выбросило на левую сторону. У него было повреждено лицо, раздроблены обе ноги и повреждены обе руки. Он тут же скончался. Генерал-губернаторский кучер, крестьянин Андреев, получил тяжкие поранения головы. Он скончался по доставлении его в больницу.
Преступник, совершив свое злодейское дело, бросился бежать. За ним погнались постовой городовой Иван Федоренко и агент Охранного отделения Игнатий Ткач. Преступник, на бегу двумя последовательными выстрелами, убил своих преследователей. Свернув на Петровку, он пытался скрыться по направлению к Страстному бульвару.
Стоявший на посту городовой Иван Климов сделал попытку его задержать, но был тяжело ранен пулею в область живота. На Петровке преступник вскочил в извозчичью пролетку и, угрожая извозчику револьвером, заставил везти себя до Петровских линий, где бросился бегом вниз по линиям. Здесь он снова был остановлен приставом первого участка подполковником Орбелиани и дворниками домов №№16, 18 и 20 по Петровке. Убив двумя выстрелами двоих из упомянутых дворников, преступник скрылся во дворе дома №3 по Петровским линиям. Дом был немедленно оцеплен отрядами пешей и конной полиции и вызванною по телефону ротой 23-го Гренадерского полка.
При обыске домовых помещений преступник был обнаружен в дальнем углу двора, за сложенными дровами. На предложение сдаться он ответил выстрелами, коими был убит наповал подполковник Орбелиани. Тогда, по приказанию прибывшего на место происшествия градоначальника, гренадерами был открыт по преступнику беглый огонь. Он, скрываясь за дровами, некоторое время отвечал выстрелами из револьвера, были легко ранены рядовые Веленчук и Семенов и убит унтер-офицер Иван Едынак. По прекращении обстрела, проникшими за дрова гренадерами был обнаружен труп преступника с четырьмя огнестрельными ранами, из коих две были безусловно смертельны. Преступник молодой человек лет 26, брюнет, высокого роста и крепкого телосложения. При нем не найдено никаких документов, в карманах же брюк обнаружено два револьвера системы «Браунинг» и коробка с патронами к ним.
К установлению его личности приняты меры. Следствие ведет следователь по особо важным делам".

7 августа
Я лежу ничком в горячих подушках. Светает. Чуть брезжит утренняя заря.
Вот опять неудача. Хуже, чем неудача, несчастье. Мы наголову разбиты. Федор сделал, конечно, что мог.
Мне не жаль его, не жаль даже, что я не успел защитить его.
Мы не уедем, не сдадимся. Если нельзя убить на дороге, мы пойдем во дворец. Взорвем дворец и себя, и его, и всех, кто с ним. Он спокоен теперь: торжествует победу. Но ведь будет наш день – будет суд. И тогда, – совершится.

8 августа
Генрих мне говорит:
– Жорж, все погибло.
– Молчать!
Он в испуге отступает на шаг.
– Жорж, что с вами?
– Молчать? Что за вздор? Ничто не погибло.
– А Федор?
– Что Федор? Федор убит...
– Нас полиция ищет.
– Полиция всегда ищет.
Сеет дождь. Плачет хмурое небо. Генрих промок, и с его поношенной шапки струится вода. Он похудел, глаза у него ввалились.
– Поверьте... Я... хочу только сказать... Вот нас двое: Ваня и я... Мало двоих
– Нас трое.
– Кто же третий?
– Я. Вы забыли меня.
– Вы возьмете снаряд?
– Конечно.
– Жорж, на улице трудно убить.
– Мы пойдем во дворец.
– Вы надеетесь, Жорж?
– Я уверен... Стыдно должно быть вам, Генрих.
Он растерянно жмет мою руку.
– Жорж, простите меня...
– Конечно ... Но помните: если Федор убит, значит, черед за нами. Поняли? Да?
И он, взволнованный, шепчет:
– Да...
А мне на этот раз жаль, что Федора нет со мною.

9 августа
Я забыл зажечь свечи. В моей комнате серая полутьма. В углу зыбкий силуэт Эрны.
После взрыва я отдал ей бомбы и с тех пор не видел ее. Она тайком прокралась сегодня ко мне. Молчит. Даже не курит. Потом говорит:
– Жорж ...
– Что, Эрна?
– Это... это я виновата. Я делала бомбу.
– Ах, пустяки. Не мучь себя, Эрна.
– Нет, это я, я...
Я беру ее руку:
– Эрна, твоей вины тут нет. Я тебе говорю.
– Нет? А Федор? Он бы, может быть, жил.
– Эрна, ведь это скучно.
Она встает, делает два шага. Потом тяжело садится опять.
– Вот Генрих сказал, что нужно оставить дело.
– Как оставить? Зачем? Ну, конечно же, нет. Мы, конечно, убьем его. И ты опять приготовишь снаряды.
Она с тревогой спрашивает:
– А кто третий?
– Я, Эрна.
Она поникла, прижалась к окну. Смотрит в темную площадь. Потом быстро подходит ко мне, жарко целует в губы.
– Жорж, милый... Мы ведь вместе умрем?..
Снова неслышно падает ночь.

11 августа
Перед нами всего два пути. Первый: переждать несколько дней и опять подстеречь на дороге. Второй: идти во дворец. Нас ищут. Нам трудно прожить неделю в Москве, еще труднее занять те же места. Ну, вместо Федора – я, Ваня опять на Тверской, Генрих опять в резерве. Улицы усеяны сыщиками. Они караулят нас. Заподозрив бомбу, окружат, незаметно схватят. Да и поедет ли генерал-губернатор той же дорогой? Ведь ему легко сделать круг по Москве: выехать на Тверскую сверху, со стороны Страстного монастыря. Но, а если мы пойдем во дворец? Нужно оковать себя динамитом, надеть невидимый панцирь, прорваться в подъезд, наконец, умело взорвать.
Я взвешиваю все "против" и "за". И не знаю: пойдем ли мы во дворец? Трудно это решить, но нужно. Трудно знать и еще труднее узнать.

13 августа
Ваня – барин: мягкая шляпа, светлый галстук, серый пиджак, блестят задумчивые глаза. Он говорит:
– Жалко Федора, Жоржик.
– Да, жалко.
Он улыбается грустно:
– Да ведь тебе не Федора жалко.
– Как не Федора, Ваня?
– Ты ведь думаешь: товарища потерял. Ведь так?
– Конечно.
– Ты думаешь: вот жил на свете революционер, настоящий революционер, бесстрашный ... А теперь его нет. И еще думаешь: трудно, – как быть без него?
– Конечно.
– Вот видишь. Не жаль тебе Федора.
Воскресенье. На бульваре играет военный оркестр. В красных рубахах, с гармониками в руках бродят мастеровые. Говор и смех.Ваня говорит:
– Для меня Федор не только товарищ, не только революционер... Ты подумай, что он чувствовал там, за дровами? Стрелял и знал, каждою каплей крови знал: смерть. Сколько времени он в глаза ее видел?
А знаешь ли ты его муку? Знаешь ли муку, когда он раненый бился? Когда темнело в глазах и жизнь догорала? Ты не думал о нем?
– Нет, Ваня, не думал.
Он шепчет:
– Значит, ты и его не любил...
– Федор умер... Ты лучше вот что скажи: идти нам во дворец?
– А люди?
– Какие люди?
– Да семья его, дети.
– Вот ты о чем. Пустяки: туда им и дорога.
– Я не согласен убивать детей. Нет, Жорж, послушай меня: не делай этого, нет. Как можешь ты это взять на себя? Кто дал тебе право? Кто позволил тебе?
– Я сам позволил себе.
– Жорж, а Христос?
– При чем тут Христос?
–  Жорж, помнишь: "Я пришел во имя Отца моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете".
– К чему, Ваня, тут такие тексты?
Он качает головой:
– Да, ни к чему...
Мы оба долго молчим. Наконец, я говорю:
– Ну, ладно... Будем на улице ждать.
Он весь светлеет улыбкой. Тогда я спрашиваю его:
– Ты, может быть, думаешь, я из-за текстов?
– Нет, что ты, Жорж?
– Я решил: так риска меньше.
– Конечно, меньше, конечно. И вот увидишь: будет удача. Услышит Господь моления наши.
Я ухожу. Мне досадно: а все-таки не лучше ли во дворец?

17 августа
Завтра мы опять ждем генерал-губернатора на дороге. Если бы мог, я бы молился.

18 августа
Эрна в третий раз приготовила у себя снаряды. Ровно в три часа мы на своих местах. У меня в руках бомба. Когда я иду, в коробке мерно стучит запал. Коробку я завернул в бумагу, перевязал тонким шнурком. Как будто иду из лавки с покупкой.
Я иду вниз, по левой стороне Столешникова переулка. В теплом воздухе осень: кое-где на березах уже желтые листья. По небу ползут тяжелые облака. Каплет дождь.
Осторожно несу свою бомбу. Если случайно меня толкнут, – разобьется запал. По тротуарам и на углах много шпионов. Делаю вид, что не вижу их.
Поворачиваю назад. Кругом все тихо. Сыщики лениво провожают глазами прохожих. Боюсь, что именно теперь меня догонит генерал-губернатор. Теперь трудно бросить снаряд: не узнаю его кареты, не сумею приготовить удар. Я ощупываю револьвер. У меня их, как было у Федора, два. Один – «браунинг», другой – большой, кавалерийского образца наган. Я их вычистил вчера вечером и тщательно зарядил.
Так я брожу полчаса. Когда подхожу в третий раз к углу Тверской площади, к деревянной будке с часами, вижу: на Тверской улице, около дома Варгина, от земли взвился узкий столб серо-желтого, по краям почти черного, дыма. Он воронкой ширится вверх, затопляет всю улицу. В ту же минуту – знакомый, странный, чугунный гул. Лошадь извозчика на углу вздымается на дыбы. Передо мной дама в большой черной шляпе. Она ахнула и присела на тротуар. Городовой стоит секунду с бледным лицом и кидается на Тверскую.
Я бегу к дому Варгина. Звенят разбитые стекла. Опять пахнет дымом. Я забываю про бомбу, и запал стучит в ней мерно и торопливо. Я слышу стоны и крик и уже знаю наверное: генерал-губернатор убит...
А через час продают листки экстренного выпуска газеты. У них траурный ободок и крест. Под крестом – портрет, под портретом – некролог.
Я держу газетный листок, и у меня темнеет в глазах.

 
Повесть Бориса САВИНКОВА «КОНЬ БЛЕДНЫЙ»
опубликована в журнале «ПОДВИГ» №2 за 2017 год (ФЕВРАЛЬ)

 

Статьи

Обратная связь

Ваш Email:
Тема:
Текст:
Как называется наше издательство ?

Посетители

Сейчас на сайте 306 гостей и нет пользователей

Реклама

Патриот Баннер 270

Библиотека

Библиотека Патриот - партнер Издательства ПОДВИГ