Сергей ТЮТЮННИК

С НАШЕ ПОКОЧУЙТЕ
Отрывок из повести

ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

Старый враг хуже новых двух
Боролись ли мои земляки на Западной Украине с польским национально-политическим террором, то есть нацизмом? А как же! Ни один нормальный народ долго терпеть издевательства не мог. Ну, и кто же именно боролся? Кто был в авангарде борьбы? Многие читатели разочаруются, но в основном с польским фашизмом боролись местные коммунисты. Впрочем, как и везде в Европе. С фашизмом, с нацизмом, с несправедливостью (прежде всего по национальному признаку) почти на всем протяжении ХХ века боролись только коммунисты, и никто более. Это исторический, если хотите, медицинский факт.
И вот пример. Жил у нас в Вишневе Денис – человек, как говорят, не в своем уме. То ли юродивый, то ли свихнувшийся. Назвать можно по разному. Я, будучи еще ребенком, застал его живым – стариком, но бодрым. Помню, мы, детвора (а дети, как известно, народ безжалостный), увидев Дениса, орали:
- А в Дениса дупа лиса, як не вiриш – подивися!
Дупа, мягко говоря, это задница. Денис уже был старым, с лысой головой. Как и всякий бомж (которых в пору моего детства, то есть при Советской власти, конечно, почти не существовало) он бродил по селу в обносках, с грязными сумками, где помещалось все его движимое имущество. Он питался тем, что люди подадут, ночевал на улице, испражнялся там, где нужда заставала, не смущался публики, в том числе при нас – детворе. Мы мстили ему за бесстыдство насмешками (каюсь).
Он таким же сумасшедшим был и в молодости, при Польше. Но уловил в разговорах селян, что те с невиданным почтением относятся к коммунистам. Кто это такие, Денис, конечно, не знал. Но чувствовал, наверное, что коммунисты, они для верующих (а других тогда и не было) жителей Вишнева и других окрестных сел – как ангелы. Никто их не видел и не общался, но все знали: они творят великие добрые дела и борются с неправедной польской государственной силой.
В общем, наслушавшись чужих разговоров и почувствовав, что коммунисты – уважаемые люди, Денис решил назваться коммунистом. Наверное, думал, что после этого его в селе сразу зауважают и подавать будут щедрее, да и на ночь станут пускать в хаты. Денис каждому встречному-поперечному стал втолковывать, что он – коммунист. Однако щедрости и уважения не снискал. Наоборот, люди стали его сторониться. Зато тут же заинтересовалась Денисом польская охранка (у нас в ту пору она называлась Defenzywa). Польский офицер в застенках Defenzywy учинил юродивому допрос:
- Так ты, значит, коммунист?
- Так, - охотно закивал Денис.
Офицер вставил его пальцы в дверь и хорошенько прищемил, аж кости хрустнули и кровь брызнула. Денис взвыл.
- Так ты коммунист? – повторил свой вопрос неглупый польский офицер.
- Нет, нет – заплакал несчастный безумный человек.
Для профилактики поляк приказал своим палачам прищемить Денису еще и причинное место. Заодно, чтоб тот ущербное потомство не давал. Денис в крови и соплях ползал по каменному полу камеры и ловил губами сапоги поляка.
- Ty quwno zasrane, a nie kommunista! – устало сказал поляк. И продолжил: - Слышишь, вон, как за стенкой человек хрипит и кричит?
- Чую, - ответил измученный Денис.
- Вот там дядьку пытают. Он третий день кровью харкает, у него зубов не осталось, а руки и ноги раздавлены, как лапы у жабы. Но он молчит и своих не сдает. Вот это настоящий коммунист. А ты, засранец, пошел нахер отсюда!
Денис умер беспартийным, году в 1970-м…
***
Осенью 1939 года Верховный Совет СССР ратифицировал документ о присоединении к Советскому Союзу западно-украинских и западно-белорусских земель. Делегатом на этот форум поехал реальный коммунист-подпольщик из нашего села, звали его Иваном (фамилию, к сожалению, я забыл). Зато из рассказов бабушек и дедушек запомнилось, как Иван попал на банкет в Кремль.
Всех рассадили за столами по такой схеме: из четырех человек кто-то один был из представителей воссоединенных западных земель, двое – традиционные депутаты, а четвертый – от Политбюро или Правительства (в общем, от ареопага). Ивану достался Клим Ворошилов. И вот что он рассказал односельчанам.
Сидит Иван за столом, прячет под скатертью черные от крестьянского труда руки. А в центре – ваза с фруктами. И такие красивые яблоки там лежат, вспоминал Иван. Не видал таких – огромные, оранжевые… Думает, возьму, попробую. Когда еще так повезет!
В общем, взял мужик апельсин из вазы и хрум – зубами… вместе с кожурой. Ворошилов смекнул, что человек из-за польской нищеты и дикости даже понятия не имеет, что ест, - тоже взял в руки апельсин и стал чистить. Но не над столом, а как бы втихаря, на коленях, чтоб соседи не видели и не подумали, что он сельского дядьку высмеять хочет. Наклонился к моему земляку и вполголоса говорит:
- Ты знаешь, Иван, с этого буржуйского фрукта если шкуру снять, то он, вроде, и ничего по вкусу…
Повезло Ивану. Избежал он польской охранки, в которой сгинули десятки, а может и сотни тысяч украинцев. У нас теперь если кто и вспоминает о польском нацизме и терроре против местного населения Украины и Белоруссии, то в лучшем случае назовут тюрьму в Березе-Картузской (ныне территория Белоруссии). Но таких тюрем и лагерей было много, хоть и калибром поменьше. И в отличие от системы ГУЛАГА, там не стояла задача использования труда заключенных в решении экономических задач. Поляков индустриализация их страны не волновала. А значит, и рабсила не нужна, то есть и люди как таковые не нужны. Наоборот, людей (местных) следует извести напрочь, чтоб освободить землю для поляков. Это принципиально отличает карательные органы Польши 20-30-х годов прошлого века от карательной системы НКВД. В СССР люди были нужны для великих строек социализма. И, при всех издержках, к ним относились как к людям. Их судили (пусть и несправедливо), заводили на них дела, фотографировали и вклеивали фотки в бумажные папки. Был «учет и контроль» (один из принципов социализма, да и вообще любой приличной системы). Поэтому даже сейчас, спустя без малого сотню лет, потомки в архивах могут найти информацию о своих предках.
В польских архивах вы ничего не найдете. Поскольку белоруссы и украинцы (особенно православные) были для них быдлом, то есть скотом. А раз так, то и судов для скота, для животных не предусматривалось, и личных дел, и фото анфас и профиль…
Представьте, что современник польской дефензывы Полиграф Шариков (хоть и литературный персонаж) стал бы выловленным бродячим котам учинять суды и фотосессии для уголовных дел. Или кто-нибудь из его коллег (без собачьего происхождения) – для бродячих псов. Это же нонсенс! Так и для поляков. Судить украинца, писать бумаги, тратить на него фотоматериалы – глупость. Для них, как для Шарикова – это была очистка территории.
Именно поэтому царит полная неразбериха в трудах историков по поводу количества убитых и замученных пленных красноармейцев в конце 1920 года. Кстати, казнили и морили голодом поляки не только собственно участников «польского похода», которым руководил бездарный М. Тухачевский, но и сочувствующих им крестьян, их жен и детей… Потому цифры так разнятся – от 40 до 80 тысяч загубленных поляками православных душ. И никто никогда их точно не посчитает. Их поляки за людей не считали, потому и счета нет.
Вот в СССР даже врагов считали людьми, а не быдлом. Потому четко известно, что польских военнослужащих в Катыни расстреляли 1803 человек. Есть учет и контроль (на нашу голову!). Например, подавляющее большинство немцев, плененных под Сталинградом, в Белоруссии, под Корсунь-Шевченковским были своевременно посчитаны и рано или поздно вернулись домой в Германию.

 Повесть СергеяТЮТЮННИКА «С НАШЕ ПОКОЧУЙТЕ»
опубликована в журнале "ПОДВИГ" №05-24 (МАЙ) 
ОФОРМИТЬ ПОДПИСКУ на ж-л «ПОДВИГ» можно  
НА САЙТЕ (АКТИВНАЯ ССЫЛКА) или в отделении связи «ПОЧТЫ РОССИИ».