Алексей ВАСИЛЕНКО

ДАЛЕКО ЛЕТАЛИ ПТИЦЫ
Фрагмент из романа

ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

…Абты-паша вышел с каким-то ворчанием, брезгливо осмотрел стоявших перед ним русских. Опустивший, как и все, голову, Мошкин исподлобья всё же разглядел лоснящиеся щёки, богатый халат и сверкнувший в перстне крупный самоцвет. Как-то всем нутром Мошкин сразу почувствовал, что перед ним – лютый враг, с которым его ещё сведёт судьба не на жизнь, а на смерть. Почтительно склонившись, Махмуд негромко что-то говорил хозяину. Мошкин сумел понять только, что на галере кроме армян. грузин. персов становится много русских, не опасно ли это? Абты-паша не удостоил своего помощника даже ответом, но ещё раз прошёлся вдоль ряда. Мошкин на всякий случай ещё ниже согнулся. Но ничего не произошло. Всех погнали с куршеи вниз, к вёслам, еды не дали никакой, несколько турецких военных-янычаров стали поблизости наготове. Снова подошёл толмач, объяснил:
– Вот эти люди, – он кивнул головой в сторону гребцов, внимательно разглядывавших новичков, – почти все русские. Вы тоже будете на вёслах. Один день вам позволят смотреть, как надо правильно грести на большой галере, потом сядете туда, где вам скажут, и так же, как остальные, будете прикованы к банкам-скамьям, чтобы не вздумалось бежать.
А Мошкин всё вспоминал выпяченную нижнюю губу хозяина, его неспешную походку, хитрый, прищуренный взгляд. Иван как-то сразу понял жестокость этого человека, его ощущение своего могущества, соединённое с… осторожностью на грани трусости, из-за чего человек этот мог становиться в какие-то мгновения гораздо опаснее. Да, за таким – глаз да глаз…
Шли дни, месяцы… Год прошёл. Жил Мошкин по общим правилам, старался ничем не выделяться, но оказалось, что, видимо, в нём что-то такое было, что незаметно, крошечку за крошечкой притягивало к нему людей. Многих он уже знал по кличкам, прозвищам. По правому борту через ряд сидел переяславский мужик силы огромной, но на галере бесполезной, потому как в гребле одному не нужно быть и особо сильным, всем нужно было быть одинаковыми: все движения, частота, с какой загребали… Если отстанешь или поспешишь – тут же в лоб ударит затылок впереди сидящего или огреет по спине валёк следующего весла. И опять набежит собака лютая со своей плетью, и опять – кровь, и опять товарищи по веслу за тебя брёвнышко тянут, а ты мотаешься вместе со всеми бесчувственный, истекая кровью: взад, вперёд, взад, вперёд…
Вот нетерпеливому, юркому Юшке, тот уже по левому борту, как-то особо трудно приходилось, когда грести нужно было медленно, такой он уродился – потешник да забавник деревенский, всё бы ему увидеть, всё бы украдкой словом перекинуться…
Ивану Семёновичу место определили неподалёку от куршейной пушки, по носу, значит, все гребцы были перед ним как на ладони, все две сотни косматых и лысых голов и голых спин. Место это очень важное, значит, как-то сюда людей выбирать нужно было. А Мошкин и ещё несколько полонянников не сразу в загребные попали. И не за силу, а за то, что умели точно команду выполнять. Иногда обычный счёт нарушался, грести нужно было чаще, чтоб быстрее, значит, галера шла при безветрии полном. Или наоборот – медленнее, когда нужно было поворачивать галеру на другое направление, а то даже вообще разворачиваться и идти назад… Вот тогда, в таких случаях, выбегали на куршею музыканты, тоже, кстати, из полоняников, со своими дудками и с большим турецким барабаном. Вначале они играли и стучали, чтобы капудан решил, с какой скоростью им это всё делать. Потом капудан милостиво махал рукой: давай, мол, так – хорошо. И вот тут загребным в первую очередь нужно было услышать эту скорость и начать грести под эту музыку, где были только вой дудок да стук барабана. И уже все шиурмчи, как турки называли гребцов, вослед за загребными должны были держать эту скорость. Чем кончалось плохое выполнение, все знали. А про невыполнение невозможно было и думать…
…Если на море было волнение, штормило, турки поднимали паруса, но вёсла всё равно шли в ход – растопыривались и помогали галере быть более устойчивой на волнах. Бывало, что галере нужно было уходить от преследования. Гребцы радовались: может, догонят? Но барабан бил всё быстрее, по куршее пробегали слуги, они из мисок доставали куски хлеба, смоченные вином, и засовывали в рот каждому гребцу. Но и плети гуляли по плечам и спинам куда чаще обычного… А если кто-то не выдерживал боли и начинал громко стонать или кричать, то и с этим управлялись быстро: на шее у каждого гребца был шнурок с куском пробки. Этой пробкой и затыкали страдальцу рот в таких случаях. До тех пор, пока он ещё мог грести. Но если он терял сознание или изнемогал вконец, тут же прибегал Махмуд с ключами, отпирал замок, которым замыкали цепи на ногах, и переваливал тело мученика за борт. Приводили нового гребца из запасных, вновь приковывали его к опорному для ног брусу и… Всё становилось на круги своя…
По большим турецким праздникам турки молились на своих ковриках, а потом гуляли. Играла музыка, иногда плясали. И каждый раз в разгар веселья, как обычай, завещанный предками, выходил к шатру Сильвестр, толмач, и предлагал каждому из полоняников перейти в турскую веру. От имени Абты-паши обещал, что согласные тут же будут освобождены от оков и станут свободными турками. Согласных не было никогда, хотя в каторге были, кроме русских, и из других стран люди. А турки это знали, они были готовы к отказу. И тогда начиналось побоище, в котором принимала участие вся турецкая часть каторги – от самого ничтожного слуги до самого паши. Били так, чтобы не до смерти, чтобы отдышались потом гребцы и могли снова взяться за вёсла… Вот такие они себе праздники устраивали…

Роман Алексея ВАСИЛЕНКО «ДАЛЕКО ЛЕТАЛИ ПТИЦЫ»
будет опубликован в журнале "ПОДВИГ" №06-24 (ИЮНЬ) 
ОФОРМИТЬ ПОДПИСКУ на ж-л «ПОДВИГ» можно  
НА САЙТЕ (АКТИВНАЯ ССЫЛКА) или в отделении связи «ПОЧТЫ РОССИИ».