• Издания компании ПОДВИГ

    НАШИ ИЗДАНИЯ

     

    1. Журнал "Подвиг" - героика и приключения

    2. Серия "Детективы СМ" - отечественный и зарубежный детектив

    3. "Кентавр" - исторический бестселлер.

        
  • Кентавр

    КЕНТАВР

    иcторический бестселлер

     

    Исторический бестселлер.» 6 выпусков в год

    (по два автора в выпуске). Новинки исторической

    беллетристики (отечественной и зарубежной),

    а также публикации популярных исторических

    романистов русской эмиграции (впервые в России)..

  • Серия Детективы СМ

    СЕРИЯ "Детективы СМ"

     

    Лучшие образцы отечественного

    и зарубежного детектива, новинки

    знаменитых авторов и блестящие

    дебюты. Все виды детектива -

    иронический, «ментовской»,

    мистический, шпионский,

    экзотический и другие.

    Закрученная интрига и непредсказуемый финал.

     

ДЕТЕКТИВЫ СМ

ПОДВИГ

КЕНТАВР

 

Сергей ПОЛТОРАК

 

 

 

 


AlMA МАТЕРЬ
Отрывок из романа

Едва я вошел в свой кабинет проректора по научной работе, как услышал вежливый стук в дверь Татьяны:
– Севастьян Иванович, к вам пришли. Доцент Савушкова с факультета нанотехнологий.
Моя помощница немного нервно посмотрела в сторону приемной и добавила:
– Наша местная странная дама, чудачка, можно сказать. Но человек очень хороший.
– Чудачку – в студию! – торжественно произнес я, с удовлетворением осознавая, что мой тембр голоса и интонация были почти неотличимы от знаменитой фразы популярного телеведущего.
В кабинет бочком протиснулась слегка сутуловатая дама лет тридцати с небольшим. Огромные очки закрывали половину ее лица, которое мне на мгновение показалось милым. Внешне она была подчеркнуто опрятна, но от нее за версту веяло безразличием к себе, граничившим с аскетизмом: кое-как стянутые в пучок красивые каштановые волосы, коротко стриженные ногти на длинных нервных пальцах, тонкий свитер немыслимого ядовито-зеленого цвета, темная юбка примитивного покроя ниже колена, из-под которой были видны на удивление стройные ноги в крепко поношенных черных туфлях. Но что-то меня в ней поразило больше всего. Что именно, я к своему удивлению сразу не мог понять, пока меня не осенило: на ней не было никаких украшений, даже скромного колечка, которое обычно родные дарят девушкам на совершеннолетие. И еще странным было то, что она не пользовалась косметикой. Прямо первозданная природа какая-то без прикосновения цивилизации.
Доцент Савушкова исподлобья мельком взглянула в мою сторону и немного отпрянула назад.
– Если так боитесь начальства, зачем идете? – спросил я вместо приветствия.
От неожиданности она вздрогнула и слегка попятилась.
– Обратной дороги нет, уважаемая Дарья Дмитриевна: уж коль пришли, выкладывайте, зачем пожаловали.
– Откуда вы знаете мое имя-отчество? – удивилась доцент.
– Видел прошлогодний приказ о наказании вас за срыв семинарского занятия. За что наказали-то?
– Во время семинара показала студентам карточный фокус. Хотела на примере объяснить, что такое иллюзия и как с ней бороться.
– Получилось?
– Не совсем. Мы как-то увлеклись тогда со студентами, заигрались в «Кинга». А тут нежданно первый проректор заглянул в аудиторию. В итоге – приказ по университету, меня чуть не уволили.
– Он часто заглядывает?
– Раньше – никогда. Позже тоже не заходил. Какое-то странное стечение обстоятельств, вероятно.
– Может, вас кто-то из студентов просто спровоцировал и подставил? Студенты вас не любят?
– По-разному бывает.
– А картишками часто балуетесь? Пульку там расписать в хорошей компании…
Дарья Дмитриевна протестующе замотала головой:
– Какие еще пульки?! Я вам что, охотник какой-нибудь или солдат?!
– Да нет же! В преферанс, я имею в виду, поиграть. В этой игре пульку расписывают. Ну, это что-то вроде сета в теннисе, понимаете?
– Я и в теннис не играю…
– А фигура у вас очень даже спортивная. Признайтесь, много лет занимались спортом?
– Десять лет «Ardf» увлекалась. В России этот вид спорта «охотой на лис» называют. Норматив на мастера спорта выполнила, но начальство сказало, что бланков удостоверений нет и значков тоже…
– Ну, тогда какой же вы без значка и удостоверения мастер? – пошутил я, но доцент Савушкова иронии не заметила и согласно кивнула.
– Чаю или кофе хотите? Моя помощница очень хороший кофе варит.
– Я с начальством не пью! – поморщилась доцент Савушкова на мое предложение.
– Простите, не знал, что вы себе таких вольностей не позволяете. На вид вы более легкомысленны…
– Правда?! – ужаснулась Дарья Дмитриевна.
Меня поразило ее легковерие, но объяснять, что с моей стороны это была неуклюжая шутка, я не стал. Доверчивость доцентши почему-то перестала казаться милой и начала немного раздражать.
– Итак, – я жестом пригласил Дарью Дмитриевну сесть, – вы пришли ко мне по важному делу.
– Да, – она, сев за стол, начала левой рукой поправлять очки, а правой нырнула в необъятную сумку.
– Вот, – расцвела она, – удалось флешку найти.
– Редкое, вероятно, везение, – кивнул я, глядя на ее сумку, напоминавшую чемодан средних размеров.
– Можно воспользоваться вашим ноутбуком? – осведомилась посетительница.
– Извольте.
Она быстро открыла нужный файл и повернула экран в мою сторону:
– Можете посмотреть, если поймете, конечно.
Минут сорок я изучал текст, состоявший из формул и кратких пояснений. Меня восхитила авторская смелость суждений, неожиданность промежуточных решений и умение делать толковые обобщения.
– Математическим моделированием давно занимаетесь? – поинтересовался я.
– Лет десять уже.
– Значок и удостоверение тоже не дали?
– Простите, не поняла вопроса.
– Да шучу я, шучу! Просто вижу талантливый текст и радуюсь за вас как за коллегу. Это часть главы докторской диссертации, надо полагать? Кто у вас научный консультант?
– Нет консультанта. Да и никакая это не часть докторской. Просто собрала кой-какие мысли в кучку. У нас тут докторские не защищают, не принято как-то. Мы больше о коммерческой составляющей печемся.
– Мы – это лично вы и ваши коллеги по кафедре и факультету?
– Ну, это в первую очередь начальство. Ректор, проректоры, деканы денежных факультетов. Юридического, медицинского, торгового, естественно.
– А ваш факультет нанотехнологий коммерчески не выгодный?
– Не особо. Умные преподаватели есть и студенты тоже, только никто зарабатывать не умеет.
– У вас любопытные идеи. Хотите, я стану вашим научным консультантом? Думаю, за пару лет докторскую напишете, главное – все формальности соблюсти: не меньше пятнадцати ваковских статей накарябать, парочку монографий наковырять.
– А вы что-то понимаете в теории иллюзий?
– Ничего не понимаю, – честно признался я. – Но, мне кажется, уловил главное: ваши идеи универсальны. Например, они могут быть применимы в военном деле. Представляете, направили вы на вражеский объект сто дронов-камикадзе: пятьдесят – реальных, а столько же, допустим, – виртуальных. Враг работает по всем целям всамделишными боеприпасами, расходуя их на придуманную вами иллюзию. Выгода колоссальная. На нобелевскую премию может потянуть. Или хотя бы на премию Киото.
– Вы переоцениваете мои скромные задумки, – сказала Дарья Дмитриевна после некоторой паузы. – Вы додумали за меня больше, чем я имела в виду.
– На то я и научный консультант, чтобы видеть иногда дальше вас. Вы – тактик, я, извините за выражение, – стратег. Такое в науке бывает.
– В нашей университетской науке такого не бывает, – уверенно сообщила доцент Савушкова.
Поведение посетительницы раздражало меня все больше. Особенно злило дурацкое сочетание светлого научного ума с бытовой неуверенностью. Как, впрочем, и ее странноватый внешний вид при весьма достойных природных данных.
– В теории вы готовы проявлять смелость и даже изящество мышления. Когда же дело доходит до практической реализации ваших замыслов, вы сразу – в кусты.
– В какие кусты?! – взвилась доцент Савушкова.
– Где снимают трусы! – ляпнул я.
– Что вы себе позволяете? – прошептала Дарья Дмитриевна, и по ее лицу поплыли розовые пятна. На левой щеке пятно очертаниями напоминало Северную Америку и по нему мне почему-то захотелось врезать от всей души. Постаравшись взять себя в руки, я сказал ей негромко, но четко:
– Позволяю себе непростительное. Трачу на вас свое рабочее время, которое мог бы провести с большей пользой для вуза. Надеюсь, у вас ко мне больше нет вопросов?
Савушкова тихо затряслась, словно автомобиль в немом кино, и выкатилась за дверь.

Сбитый с рабочего ритма, я решил посмотреть на проблему философски. Конфуций учил: «Твой дом там, где спокойны твои мысли». Толковый совет! Я успокоился и посмотрел по сторонам благостным взором. О да, меня по-прежнему окружает любимая работа! Как прекрасно жить на этом свете!
Моя медитация была разрушена поскребыванием в дверь: на пороге стояла помощница Татьяна.
– Что вам, дитя мое? – спросил я, стараясь скрыть легкую досаду.
– К вам, извините, курьер рвется. Говорит, что у него важное послание.
– А почему курьер не может вручить корреспонденцию лично вам, как моему доверенному лицу?
– Понимаете, – замялась Татьяна, – это не совсем курьер. Это – Васятка. Он – типа юродивого в нашем университете. Его все любят, даже ректор. Но он немного того, блаженный слегка. Но зато встреча с ним всегда приносит удачу! – девушка расплылась в счастливой улыбке. – Это почти научный факт!
– Доцент Савушкова, теперь этот паренек… А еще психи в университете есть? Принял бы всех сразу, чтобы больше к этому не возвращаться.
– Нет, больше нет. Только они. Так совпало.
– Раз совпало, зовите! – сделал я рукой широкий жест и с любопытством посмотрел на дверь кабинета.
На пороге стоял мой ровесник. Выглядел он плоховато. Васятка был одет в поношенный черный костюм. Под пиджаком плотно облегала его худосочную грудь застиранная фланелевая рубашка в крупную бело-голубую клетку, как и пиджак, застегнутая по максимуму. Острый кадык, как и все лицо, был выбрит небрежно: волосатые островки хаотично разместились на шее, на щеках и на подбородке.
Я восстановил в памяти штатное расписание.
– Здравствуйте, Василий Павлович! Проходите, пожалуйста, садитесь.
– Откуда вы знаете мое имя и отчество?
– Из штатного расписания, откуда же еще?
– Странно. Я не ключевая фигура в нашем вузе, а, скорее, наоборот. У вас такая цепкая память?! – удивился Васятка, открыто улыбнувшись и блеснув очками с толстенными линзами. У курьера не хватало двух верхних передних зубов, отчего он выглядел совершенно беззащитно.
– Нет, память обыкновенная. Просто понравилась ваша фамилия – Знахаркин. Вот и запомнил случайно, – почти не соврал я. Почти, потому что мне, действительно, легла на душу его фамилия. А то, что я ненароком запомнил данные всех сотрудников университета, зачем ему знать? Я искренне стеснялся своей специфической памяти и по возможности скрывал ее.
– Так чем обязан вашему визиту, Василий Павлович?
– Вы меня величаете, словно композитора Соловьева-Седова, – зарделся Васятка. – Не по чину. Я всего лишь курьер.
– Вы – человек. Разве не это главное? Степень признания обществом и талант – это все очень субъективное. Наверняка есть люди, которые ценят вас больше, чем автора «Подмосковных вечеров». К примеру, ваша мама.
– Откуда вы знаете про мою маму? – удивился Васятка.
– Ничего не знаю. Просто предположил.
– Странный вы человек, господин проректор по научной работе. Со мной так еще никто не разговаривал.
– В чем же странность? Человек с человеком должен говорить по-человечески. Другие варианты – отклонение от нормы, которую мы сами установили в процессе цивилизационного развития и почему-то сами же и нарушаем на каждом шагу. Есть такое понятие – «чванство». Сейчас, когда люди стремительно социально удаляются друг от друга, оно особенно заметно.
– Вы рассуждаете, как коммунист.
– Скорее, как аналитик. Наверное, они есть и среди коммунистов. Но не будем говорить обо всем на свете сразу. Вероятно, вы пришли ко мне по конкретному делу? Доставили от кого-то письмо…
– Именно! – улыбнулся Васятка. – Я принес вам послание лично от себя.
– А почему бы нам просто не побеседовать на важную для вас тему? Зачем весь этот официоз?
– Понимаете, я обратился к вам не как курьер, а как бывший преподаватель кафедры лингвистики нашего гуманитарного факультета.
– Вы были преподавателем?! – удивился я.
– Да. Ассистентом. Защитил кандидатскую диссертацию по филологии, но так ассистентом и остался. А у меня мама с гипертонией. На нищенскую зарплату ассистента и ее пенсию не прожить. Пришлось уйти в курьеры: платят побольше. Работаю еще уборщицей, в смысле, уборщиком, на полставки. Бегаю по всему городу, документы доставляю, с людьми общаюсь. Впечатлений – впору книгу писать.
– Так писали бы. Тем более, филолог.
– Пытаюсь по ночам писать, но сумбур получается. Видимо, дара нет. Чувств много, мыслей тоже, а на бумагу переложить не выходит. Но, знаете ли, душа у меня болит за нашу альма-матер. Мы ведь должны для Родины достойные кадры готовить, а получается полнейшая ерунда.
Васятка снял очки и начал протирать несвежим носовым платком стекла своих окуляров. Он невидяще смотрел на меня маленькими выцветшими глазками и беспомощно улыбался.
– И все же, какова цель вашего прихода ко мне? – вернулся я к начатому разговору.
– Знаете, говорю я еще хуже, чем пишу. Потому и решил написать вам письмо по поводу своего восприятия происходящего в нашей высшей школе. Не во всей, конечно. У меня опыт анализа ситуации только в нашем вузе. Но и в других, я думаю, ситуация примерно такая же. Ходят слухи, что вы из Москвы приехали. Я вас вчера вечером прогуглил и ахнул от удивления! Про вас в интернете столько всего понаписано, что на целый факультет хватило бы! Вы человек одинокий, вам терять нечего. Может, и рискнете пободаться с системой. Я лично не могу, я человек маленький, да и мама у меня…
– Гипертоник, я помню. Что ж, спасибо за доверие. Давайте ваше письмо, буду его изучать.
– Правда будете? – с недоверием посмотрел на меня Васятка и протянул запечатанный конверт, на котором каллиграфическим почерком было написано: «Его превосходительству господину проректору по научной работе профессору Севастьяну Ивановичу Рассохину».
– Буквы знаю, читать умею. Все остальное зависит от содержания письма.
– Спасибо, что не отказали. Ваша помощница знает, где меня искать.
Курьер встал, склонил голову в поклоне опытного актера и вышел из кабинета, но тут же вернулся:
– Простите, уважаемый господин проректор по научной работе, вы не могли бы ответить мне на совсем коротенький вопрос?
– Да, пожалуйста.
– Какое слово является антонимом синонима?
– Антоним, – пожал я плечами.
– Спасибо. Рад, что вы – адекватный образованный человек. А то с проректорами по научной работе по-разному бывает…
Я проводил его тревожным взглядом. У меня не было опыта общения с курьерами, обладавшими ученой степенью. От событий последнего часа веяло абсурдом, и это странным образом утомляло.
Я вскрыл конверт и углубился в чтение письма, написанного от руки. Послание было озаглавлено:

«Современные тенденции развития образования. Проблемы, перспективы, странности».

Васятка писал:

«Основные проблемы в развитии современного образования целесообразно разбить на три блока:
1. Нормативно-правовые.
2. Гносеологические.
3. Исторические.

1. За последние 15 лет сменилось 5 стандартов высшего образования (так называемый ФГОС ВПО, перешел во ФГОС ВО, сейчас ФГОС 3+, проект ФГОС 4). Вся информация размещена на сайтах Министерства Просвещения РФ. Не углубляясь в тонкости переименований (можно отдельно справочно дать информацию), отмечу несогласованность требований к обучающимся в части закона об образовании ФЗ–273, Трудового кодекса, Закона о защите персональных данных 152 ФЗ и его редакции!

2. Постоянные изменения в требованиях к поступающим с учетом сохранения подготовки по стандартам прошлого поколения и не сменяющихся кадров учителей в школах, особенно в регионах, со старой методической подготовкой и не готовых транслировать информацию в современных условиях цифровизации образовательного контента и нового поколения обучающихся. В меньшей степени, но верно для вузовских преподавателей!

3. В итоге меняем оболочку (новые стандарты), новые требования (формально-логистические) с усложнением процедурных моментов обучения (поступающие и студенты), с постоянным изменением требований оценки и аттестации, формальными изменениями требований к педагогам и организации учебного процесса, требований отражения на сайте информации и т. д.

4. Но не меняем содержание образовательного процесса, не организуем реальной мобильности, рассогласованность учебных планов во всех вузах, постоянные проблемы с перезачетом учебных дисциплин при академической мобильности студентов (которой по сути и нет!!!).

5. На уровне осознания проблемы образования в России хочется вернуться к анализу пореформенного периода конца XIX – начала XX века. Преодолев неудачный период сворачивания автономии университетов, российская система образования в первые годы советской власти вышла на бесплатное обучение, с утвержденными стандартами на среднесрочную перспективу обучения, единой системой оценок и правил поступления!

6. Внедрение Болонской системы привело к уничтожению многих направлений подготовки (недостаток года, а иногда и двух в системе подготовки специалистов для отраслей производства, привел к деформации системы подготовки кадров в целом). Несоответствие требованиям экономики: качество «готовых» специалистов, получивших диплом, но не владеющих многими компетенциями или не наделенных знаниями, вызвало значительный интерес органов государственной власти, что вылилось в сокращение бюджетных мест в целом по стране, но не улучшило систему подготовки в целом!

7. Нерешенный вопрос в области регулирования объема почасовой нагрузки преподавателя, невозможность включения в учебный план часов на дополнительную подготовку больше установленных!

8. Изменение формы работы преподавателя со студентами в условиях цифровизации образовательного процесса (общие тенденции перехода на цифровую экономику) меняют и формы коммуникаций! Но не все готовы! Нехватка программ повышения квалификации и системы дополнительной подготовки преподавателей при всем кажущемся многообразии предложений. Преподавателя не готовят (очень мало программ переподготовки, которые содержат одновременно информационный, методический, коммуникационный, философский и психологический блоки для работы в электронной среде и удаленном взаимодействии со студентами). В значительной степени дистанционное взаимодействие и электронное обучение – это оцифрованные версии учебного контента, который студенты могут осваивать самостоятельно, без методической поддержки преподавателя. Это замена личности педагога на систематизатора, каталогизатора текстовых и иллюстративных фрагментов, в какой-то степени – это важная библиографическая работа по составлению электронных библиотек, сайтов, каталогов, архивов! Но это не работа педагога!

09. В заключение отмечу: 2023-й год был объявлен годом педагога, наставника. В истории российской системы образования много памятных дат. Мы прошли путь от академической профессуры к красной, от Просвещения к просветительству и комсомольскому задору, от вожатого к куратору и наставнику на производстве, от рабочих факультетов к нерабочим подготовительным отделениям, от поступления по билетам к поступлению по баллам…. Идея всех этих перечислений в одном: попытаться разобраться на уровне федерального законодательства, региональных органов образования и реального учебного процесса в последовательности и приоритетности изменений: на уровне законодательства, на уровне организационно-методического плана, на уровне содержания образования!!!! С учетом изменений гендерных, национально-этнических, социально-психологических, информационно-технических в обществе. И задать главный вопрос: нужно ли менять оболочку системы образования, если нет изменений в содержании и нет изменений в понимании, кому и для чего дается информация?! Какие компетенции и кто формирует?! И какие кадры и для какой экономики мы готовим?!!!»

Я перечитал письмо несколько раз. Меня поразила стройность суждений Василия Павловича Знахаркина и глубина его размышлений. Странный у нас университет: курьер делает глубокий анализ ошибок российской системы высшего образования, а ректор не может запомнить имя и отчество своих проректоров.

 

Роман Сергея ПОЛТОРАКА «AlMA МАТЕРЬ»
опубликован в журнале "ПОДВИГ" №08-24 (АВГУСТ) 
ОФОРМИТЬ ПОДПИСКУ на ж-л «ПОДВИГ» можно  
НА САЙТЕ (АКТИВНАЯ ССЫЛКА) или в отделении связи «ПОЧТЫ РОССИИ».

 

Статьи

Посетители

Сейчас на сайте 646 гостей и нет пользователей

Реклама

Библиотека

Библиотека Патриот - партнер Издательства ПОДВИГ