Алёна СКРИПКИНА

 

 

 

 

 

КАМЕНЬ ЛАЗАРЯ
Отрывок из романа
ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

 Ночь. Жаркая, влажная, тропическая ночь. Сквозь неплотно подогнанные пальмовые листья на крыше просвечивает южное небо. Черное, бархатное небо, усыпанное яркими звездами. Здесь даже звезды выглядят не так, как в средней полосе. Они другие, более крупные, да и созвездия совсем другие. Даже шум океана отличался от того, который остался в воспоминаниях о юге. То был наш юг, наши звезды и знакомые еще по школьной астрономии созвездия. Ну, еще не очень хорошо запомнившиеся за пару поездок турецкие, но это тоже, почти наше. Здесь же все было не так и небо, и звезды, и море, и даже еда с неизменно пряными приправами к знакомым рису и рыбе.  Сегодня, несмотря на длительное купание и страшную усталость, Алла никак не могла уснуть. Она снова и снова крутилась на своем комковатом и неудобном матрасе, пытаясь найти то наилучшее положение, которое помогло бы ей уснуть. На соседних ложах устало посапывали ее подруги по несчастью. «Надо привыкать к смерти. Вы скоро умрете!» - звучали в ушах слова Шамиллы. Внезапно на смену им пришли слова другой женщины: «Полный и неминуемый крах сложившейся ситуации под влиянием внешних сил. Причем, произойдет это внезапно и очень скоро, когда ты совсем не будешь этого ожидать. Твой теперешний порядок жизни развалится, возможны кардинальные смены места работы или места жительства, а так как соседние карты тоже плохие, то это хаос, уничтожение и большие потери». Старая усатая гадалка и здесь доставала своими наводящими ужас предсказаниями. Но самое странное заключалось в том, что дома Алла так и не смогла вспомнить неприятные слова ясновидящей, а здесь, в индонезийском бунгало, на самом краю цивилизации, они почему-то всплыли в своем первозданном виде. В отключенной от внешнего мира голове зомби, внезапно снова пробудился человек. Человек, который будет действовать, и бороться за себя и свое будущее, вопреки всем усилиям опытных наставников.
 «Нет, ни фига, - решила про себя Алла. – Не будет никакого развала, не будет смерти. Никаких шахидок с поясами и без!» Она сумеет, она выдержит это и все остальное. Но сразу же в голове зазвучал совсем другой тихий, но настойчивый голос. Он уговаривал, увещевал, настаивал и приказывал. Он был вездесущ:
- Не стоит сопротивляться. Смирись. Так будет проще и спокойнее. Стань шахидкой. Это так почетно и легко. Только повиновение. Нужно нажать на кнопку. Только нажать на кнопку. И все.
 Алла удивленно поморгала в темноте и зажала уши руками. В первый момент ей показалось, что предательский голос звучит откуда-то с улицы, уж больно он не был похож на ее собственные мысли. Но убаюкивающий шепот продолжал звучать прямо в голове:
"Смирись и подчинись, смирись и подчинись, смирись…" - убеждал он.
 Наверное, это жесткая учеба в лагере давала такие странные всходы. Оказывается, психологическое воздействие такой муштры намного глубже, чем кажется на первый взгляд. Этого она вынести уже не могла. Алла закрыла глаза и постаралась переключиться на что-нибудь свое, сокровенное. Стала вспоминать Москву, дом, даже настырную Ленку. Как там у нее дела с крутым мужем?.. Но мысли об одном человеке она гнала от себя подальше. Как можно дальше. Только не думать о нем, о его предательстве. Иначе будет хуже, намного хуже. Нельзя думать о нем. Никогда. Просто забыть и вычеркнуть из своей жизни. Забыть. Тут Алла внезапно почувствовала, что снова начинает забывать, кто она, опять становясь тупым, бессловесным зомби, продуктом подготовки международной школы терроризма, руководимой из далекого и самонадеянного Лондона.
 «Я Алла, Алла, Алла… - почти не шевеля губами, выдыхала она в темноту, стараясь не забыть, кто же она на самом деле. – Я Алла, Алла, а не…» С этой незаконченной оборванной мыслью она провалилась в глубокий сон.

 Мадина проснулась резко и внезапно. Ее окружала сонная тишина и темнота, которая была такой плотной, что, казалось, только протяни руку и ее можно пощупать. Мадина прищурилась и попыталась разглядеть хоть что-нибудь. Постепенно в тонких, почти невидимых и неосязаемых лучиках луны, пробивающихся сквозь дырявую крышу, стали вырисовываться нечеткие силуэты спящих вокруг девушек и совсем размытые контуры кресла в углу со сжавшейся там в комок надсмотрщицей. Убаюкивающий шум океана, казалось, стелется прямо под ногами. Он был такой приятный и умиротворяющий, что совершенно не напоминал ту страшную, тяжелую воду – убийцу, которая заливала глаза, нос, уши, попадала в горло и не давала дышать всего лишь несколько часов назад. А сейчас вода была мягкой и зовущей. Она звала к себе, звала полежать и покачаться на уютных волнах. Сейчас вода такая теплая после жаркого дня,  в ней плавает небо и много, много звезд, поэтому кажется, что ты плывешь по небу, и оно качает тебя, как в колыбели. Качает и зовет к себе…
 Мадина вздрогнула. В отличие от всех остальных, она, единственная из всех, была правоверной мусульманкой и хорошо знала Коран. Знала она и то, что никакой человек не может назначить тебя шахидом, то есть, погибшим за веру. Это дано только Аллаху, великому и всемогущему, а, убив кого-то, тем более, невинного, у убийцы нет никакого шанса пройти в рай по узкому мосту чистилища. Мадина понимала, что никогда не сможет нажать на кнопку пояса шахида. Она не сможет убить ни в чем не повинных людей, никогда не сможет. Тогда зачем ей все это? Зачем мучится дальше?
 Ведь вода такая теплая, приятная и зовущая… Мадина, очень осторожно, стараясь никого не задеть и не разбудить, почти бесшумно выползла из бунгало. На черном небе светила большая яркая, почти, как солнце, луна. Вот сейчас самое время отдохнуть, искупаться…
 Мадина тихо спустилась по склону к небольшой бухте. Маленькие, игривые, как ласковые котята, волны плескались прямо у ног, нежно задевая и сразу отскакивая. Мадина сделала шаг, другой, вдруг что-то острое больно вонзилось в ногу. Прижав ко рту руку, чтобы не закричать, она на одной ноге попрыгала на берег и там вытащила из пятки здоровый шип какого-то растения или животного. Мадина этого не знала, но когда поднесла к глазам тонкий длинный шип, то в голову неожиданно пришла идея – надо оставить о себе хоть какую-то память. Прихрамывая, она ходила от дерева к дереву, разыскивая самую светлую кору. Наконец, попалось какое-то странное маленькое раскидистое деревце с очень светлым и бархатистым стволом. Мадина, прыгая на одной ноге и время от времени прикладывая к кровоточащей ране на пятке шип, медленно выводила им по коре свое имя. Получилось криво и некрасиво, но вполне читаемо. Она отошла на несколько шагов и полюбовалась плодами своего труда. В ярком лунном свете на нее смотрела бурая корявая надпись – Мадина.
 Тяжело вздохнув, она снова направилась к морю. Лунная дорожка словно показывала путь по которому ей суждено сейчас пройти, и Мадина пошла. Она уже совсем не чувствовала боли в ноге. Все неприятности остались там, на берегу, а здесь вода баюкала и утешала. Выросшая в горах Мадина, совсем не умела плавать, но сейчас это было неважно. Ей и так было очень хорошо. Лунная дорожка призывно уходила все дальше, блестяще переливаясь и отсвечивая. Мадина послушно следовала по ней. Светящийся след звал туда, в небо, а на земле ее уже никто не ждал и никто не любил. Вода поднималась все выше. Вот она коснулась плеч, теплым платком окутала шею. Теперь это ощущение уже было знакомо Мадине по дневным занятиям. Оно совсем не страшное и быстро пройдет, особенно, когда соленая вода начнет заливать горло. Сделав глубокий вдох, Мадина увидела, как сквозь тонкий слой прозрачной воды к светящейся тарелке луны бежит множество мелких пузырьков. Какая красивая картина! Она притягивала взгляд и завораживала волшебным танцем маленьких воздушных пузырьков…

 Утреннее пробуждение не принесло ничего хорошего. Ночью исчезла одна из девушек. Катя, хлопая заспанными глазами, изумленно смотрела на пустой матрас возле себя.
- Где?! – уже в который раз визгливо вопрошала очередная тюремщица. Она спокойненько дрыхла всю ночь в кресле, а теперь решила учинить шмон.
 Заключенные молча переглядывались, устало и недоуменно пожимали плечами. Кто же ее видел, да еще ночью? Спрашивает дурь всякую. Вскоре компания в уменьшенном составе была выведена к океану, сопровождаемая коротко звучащим приказом почти что для собак: «Искать!» И они честно искали, не задумываясь ни о причинах, ни о последствиях.
 Первой, кто увидел следы на песке, была Катя. Утренний прилив уже смыл все, что было ближе к берегу. Так что для поисковой группы осталось всего несколько следов. Но их направление было очевидно. Они уходили в море… Правда, перед этим хорошо потоптались вокруг какого-то странного невысоко деревца. Надпись повезло увидеть Раде.
- Мадина, - вслух прочитала она и тихо добавила: - Значит, так ее звали.
 То, что предположение прозвучало в прошедшем времени никого не удивило. Все было очевидно. Куда может деться истощенная, вконец замордованная девушка в открытом океане, где плавают акулы - людоеды? Значит, ее звали Мадина. Теперь их осталось шестеро, всего шестеро, и никто не сможет поручиться, что эта жертва – последняя. Будущие шахидки молчаливо переглядывались между собой, тоскливо прикидывая, у кого следующего не выдержат нервы?

 В наказание за допущенную оплошность, их еще несколько дней методично купали в океане, наставляя на путь истинный. Когда, казалось уже, все силы были исчерпаны, очередная безымянная надсмотрщица успокоила по-английски:
- Завтра море нет.
 Осчастливленные таким утешительным заявлением заключенные спокойно повалились спать. Следующее утро показалось им более светлым и радужным, чем все, вместе взятые, предыдущие. Главное, им дали выспаться, потом, о, радость, не повели на тяжелые и мучительные занятия, а дали немного погулять по территории базы, полежать на солнышке и отдохнуть. Правда, разговаривать по-прежнему не разрешалось. Но это уже были мелочи, главное – такой спокойный, продолжительный отдых!
 Никто из рабынь даже не догадывался, что ждет их вечером. Первым, достаточно неприятным звоночком оказалось отсутствие еды. Неприятный момент заметили все, но никто не придал ему большого значения, решив, что это очередной пункт курса молодого шахида. Когда стало уже совсем темно, а девушки собрались ложиться спать, в бунгало зашла Шамилла с очередным объемным тюком, который она, как обычно, швырнула на пол, и из него высыпались смятые куски белой ткани. Индонезийка прочистила горло, как перед произнесением длительной речи, но сказала достаточно коротко:
- Вы сейчас надеть саронг, - она красноречиво пнула ногой рассыпавшийся тюк и добавила, - и ходить туда, - смуглая рука, в темноте казавшаяся черной указала куда-то в сторону джунглей.
 Никто из заключенных снова не проявил желания оспорить полученный приказ, и вскоре все девушки, с помощью Шамиллы облачились в национальную индонезийскую одежду. Удивляло только одно – вся она была одного цвета, белого. Катя, видимо, наиболее образованная из всех, тихо и жалобно прошептала:
- Белый у них – цвет траура и смерти… Кажется, сейчас нас будут убивать...
- Молчать! – резко прикрикнула надсмотрщица, и Катя, испуганно прикусив язык, затихла. Ей совсем не хотелось быть первой в этом списке смерти.
 Когда рабыни строем послушно вышли из бунгало, оказалось, что их уже ждет тот самый потрепанный жизнью «автолайн», который их сюда и доставил, только сегодня его салон был слабо освещен. В мрачноватом свете маленькой пыльной лампы девушки увидели, что поедут в довольно большой компании. В машине уже сидели пятеро надсмотрщиц. Когда все разместились, «автолайн» знакомо покряхтывая и тяжело переваливаясь, направился в джунгли. Сегодня окна не были затянуты тканью. Да и зачем? Джунгли для европейца место настолько таинственное и загадочное, что только законченный псих может попробовать здесь сбежать или попытаться запомнить дорогу, чтобы потом попробовать ей воспользоваться.
 Для заключенных весь путь слился в одну сплошную темно-зеленую линию, только изредка прерываемую какими-то экзотическими цветами, бесконечно проплывающую за окнами автомобиля. Когда драндулет внезапно резко затормозил и дверь открылась, на всех сидящих пахнуло довольно прохладным, освежающим ветерком. Будущие шахидки, слегка поеживаясь, высыпали на землю. Только сейчас они заметили, что находятся недалеко от какой-то деревни. Во всяком случае, стена джунглей была здесь не такой сплошной и сквозь нее, во многих местах просвечивали далекие огни, которые были восприняты рабынями именно так. Но, может быть, это были какие-то другие огни? В другой стороне слышался, ставший уже привычным монотонный гул океана.
 Девушки огляделись. Они стояли на довольно ровной площадке, почти полностью освобожденной от буйной растительности. В свете луны вокруг были хорошо видны какие-то невысокие выступы, напоминающие редкие и кривые спиленные зубы. И вдруг…
- Это же кладбище! – не выдержав, выкрикнула Рада. – Нас точно сейчас убьют!
 Среди рабынь послышался тихий ропот.
- Молчать! – знакомо приказала Шамилла и для большей доходчивости дала короткую очередь из автомата поверх голов заключенных.
 Невольницы испуганно притихли, а надсмотрщица продолжала:
- Сейчас вы все делать саматхи. Саматхи это – прощание с жизнью здесь. После саматхи вы больше не бояться ничего. Все земные страхи уходить сюда, - и она указала на землю.
 Между тем, остальные индонезийки, пока Шамилла говорила, разошлись по кладбищу. Вскоре из немногочисленных слов переводчицы выяснилось, что каждая из них стоит возле могил, расположенных в разных концах кладбища. Теперь всем ученицам надлежало подойти к облюбованной могиле, залезть туда и дать закидать себя землей до самой шеи. Что тут началось!
 Надя с Оксаной почти синхронно развернувшись, рванули в сторону джунглей. Регина, к которой вскоре присоединилась Лера, а затем и Катя метнулись к океану. Только Рада, не в силах сообразить, куда же лучше бежать, в растерянности замерла на месте. Значит, в девушках еще осталось что-то человеческое. Ужас перед смертью, хотя и условной, вполне можно считать таковым. Индонезийки, мгновенно оценив ситуацию, сорвали с плеч автоматы и дали предупредительные очереди над головами и под ногами рассыпавшихся по территории невольниц. Беглянки в ужасе замерли. Над деревенским кладбищем повисла та тишина, которой и положено быть в таком месте.
- Вы все ходить назад! – сейчас голос Шамиллы совсем не напоминал чириканье. Скорее это был визг циркулярной пилы.
 Короткое путешествие назад заняло у несчастных значительно больше времени, чем пробежка вперед. Теперь и надсмотрщицы стали умнее и осмотрительнее. Четверо с автоматами наперевес оставались охранять рабынь, а двое выдергивали из толпы подвернувшуюся жертву и волокли ее к могиле. Первой не повезло Регине. Конечно, литовка была женщиной спортивной и сильной, но почему-то, когда ее ухватили за шиворот низкорослые аборигенки, она вся сжалась в комок, опустила голову и даже не попыталась вырваться из их цепких лапок. Все остальные девушки глазами, полными ужаса, провожали маленькую процессию, которая вскоре полностью растворилась в окружающей темноте. Не было слышно даже шагов. Вначале вокруг было тихо. Потом до оставшихся донесся слабый вскрик, переросший вскоре в тоненькое и жалобное завывание.
 Следующей жертвой стала Надя. Та оказалась более деятельной. Извернувшись и зашипев, как кошка, она мертвой хваткой вцепилась зубами в запястье одной из надсмотрщиц, которая взвизгнув, сразу огрела строптивую рабыню прикладом автомата по голове. Надя вздрогнула и молча стала оседать на руки своих палачей. Вскоре индонезийки вернулись, но уже без нее.
 Катя, видимо, решила проявить характер, как в кино. Поэтому поведя плечами, она выпятила грудь и громко заявила надсмотрщице, потянувшейся к ней:
- Убери лапы, сама пойду, - и с гордо поднятой головой потопала к очередной могиле.
 Остальные жертвы тоже не составили особых проблем для своих палачей, послушно исполнив их волю. Кладбище опустело. Еще несколько минут до несчастных девушек доносился удалявшийся шум двигателя машины, но вскоре и он стих. На ночном кладбище стало совсем тихо. 

Роман Алёны СКРИПКИНОЙ «КАМЕНЬ ЛАЗАРЯ»

и послесловие Сергея ШУЛАКОВА "ПАУК" 
опубликованы в августовском (седьмом) выпуске журнала «Детективы «СМ» за 2015 год